оформлено как вознаграждение, причитающееся императору за те хлопоты и риски, с которыми он столкнется, пытаясь примирить Ричарда Львиное Сердце с Филиппом Августом. Под этим предлогом 25 марта король Англии согласился выплатить Генриху VI требуемые 100 тысяч марок и предоставить на срок в один год 50 галер и 200 рыцарей.
Если предложенное обоснование воспринималось Ричардом как чистая формальность, то для императора дело обстояло гораздо сложнее и касалось проблем совершенно реальных. Самим фактом заключения мира с королем Англии он автоматически аннулировал коварную интригу, которую затеял совместно с королем Франции.
Не успел закончиться хофтаг, как в Шпайер прибыли посланники Филиппа Августа. От имени своего господина они передали формальный вызов Ричарду, что вызвало всеобщее негодование.
По возвращении он [Ричард. – В.У.] был захвачен в плен императором Германии и больше года удерживался им против заветов Господа и закона по совету, как полагают, короля Франции, который – удивительное дело! – бросил вызов пленнику[272].
Предпринятый королем Франции демарш только со стороны казался совершенно неуместным и несвоевременным. У Филиппа Августа существовали определенные договоренности с Генрихом VI – в частности, имперские князья должны были признать вину Ричарда в намерении подослать убийц к Филиппу. При таком раскладе вызов был вполне допустимым и обоснованным. Но никто не мог предположить, что на суде, готовившемся как неправый, восторжествует истина и обвиняемый будет по всем пунктам оправдан. Знать об этом король Франции не мог – слишком стремительно развивались события. Он действовал строго по заранее намеченному плану, но в изменившихся обстоятельствах посланный им вызов выглядел как непозволительная попытка воспользоваться беззащитным положением пленника.
Ричард Львиное Сердце оценил вызывающее поведение послов Филиппа Августа при имперском дворе и понял, что его недруг переходит к активным действиям. Поэтому Ричарду жизненно необходимо было вырваться на свободу, невзирая на заплаченную за это цену, и собрать выкуп как можно скорее. В этом вопросе он полагался в первую очередь на свою мать и на Хьюберта Уолтера епископа Солсберийского. Последний был одним из самых замечательных деятелей своего времени. Он заслуженно снискал репутацию отличного воина, дипломата и администратора. Его дядя Ранульф де Гленвилл, в течение 10 лет занимавший пост юстициария при короле Генри II, передал любимому племяннику бесценный управленческий опыт. Единственное, чем попрекали епископа Солсберийского современники, – для священнослужителя он слишком много внимания уделял мирским заботам.
Ричард Львиное Сердце и Хьюберт Уолтер сдружились во время крестового похода. Епископ находился на Сицилии, когда до него дошла весть о пленении короля. Он поспешил в Рим, где получил аудиенцию у папы. Хьюберт Уолтер убеждал Целестина III отлучить от церкви Леопольда герцога Австрийского и сделать все возможное, чтобы король-крестоносец был освобожден как можно скорее. В свои 87 лет Целестин III был весьма нерешителен, однако красноречие и неотразимые аргументы Уолтера на него подействовали: папа отлучил Леопольда Бабенберга от церкви. Абсолютно неприемлемое отношение к церковному покровительству, которым пользовались все, отправившиеся в поход для освобождения Гроба Господня, не могло оставаться безнаказанным.
Из Рима Хьюберт Уолтер отправился прямиком в Германию, где попытался путем сложных переговоров с императором и князьями вызволить Ричарда из заточения. К сожалению, добиться ему ничего не удалось, однако своей непоколебимой верностью и искренним стремлением избавить узника от печальной участи он навел короля на интересную мысль. Ричард понял, кому следует предложить вакантный пост архиепископа Кентерберийского, и 30 марта 1193 года он сел писать письмо Алиеноре Аквитанской:
Ричард, Божией милостью король Англии и т. д. почтенной госпоже своей и дражайшей матери Алиеноре, той же милостью королеве Англии – привет и всяческого багополучия, которое преданный сын может только желать своей матери. Прежде всего Господу, а затем твоей светлости, милейшая матушка, возносим столько благодарности, сколько возможно, хотя и не можем принести ее столько, сколько вы заслуживаете за верность нам, которую вы храните, за искреннюю заботу и усердие, с которыми вы так преданно и деятельно заботитесь об умиротворении и защите наших земель. Мы и раньше знали, и теперь знаем, что милость Господа, а также ваши советы и поддержка защищают и будут защищать земли наши. Ибо ваше благоразумие и рассудительность – главное основание для того, чтобы наша страна пребывала в мире до нашего прибытия.
Теперь же, дражайшая матушка, мы препоручаем вашим милостям нашего дражайшего почтенного и уважаемого Хьюберта епископа Солсберийского. Как признается во всем мире, он оказал в заморских краях всему христианству и нам такие важные услуги, какие невозможно даже описать. Также в римской курии он приложил немало трудов и понес немало расходов для нашего освобождения, и совершил такое трудное и опасное путешествие к нам в Германию. Мы уже прежде вполне познали его верность и нерушимую дружбу, которыми он нас окружил, но ныне – наиболее полно, благодаря верной помощи и пылкому усердию, которые он прилагал с такой любовью и так деятельно для нашего освобождения из рук императора и имперской знати. И поскольку мы убеждены, что с его возвышением наше освобождение будет более скорым, а защита наших земель более крепкой, то мы хотели бы поставить его на Кентерберийскую церковь. Ибо такова наша воля выступать за него и против другого. Дорогая матушка, со всей возможной преданностью мы настоятельно умоляем вас, поскольку вы нас любите, позаботиться о том, чтобы его перевод в Кентерберийскую церковь совершился как можно скорее. Ибо это единственное дело кроме дела о нашем освобождении, которое мы поручаем вам максимально ускорить[273].
Вскоре Хьюберт Уолтер в сопровождении аббатов Боксли и Робертсбриджа отбыл в Англию, увозя с собой королевское письмо.
* * *
Ожидать свое скорое освобождение для Ричарда Львиное Сердце было слишком оптимистично: Генрих VI вовсе не торопился выпускать из рук чудом доставшийся ему козырь, что бы он там ни демонстрировал на публике. Император собирался и дальше играть на противоречиях между королями Англии и Франции, стравливая их между собой. Сначала он припугнул Филиппа Августа, выставив напоказ дружеские отношения с пленником. Затем попытался провернуть подобный трюк и с Ричардом Львиное Сердце, поскольку нашелся удобный повод: к имперскому двору прибыл Филипп де Дрё епископ Бовеский.
Прелата задело за живое, что король Англии слишком вольготно чувствует себя в плену, а император сделал вид, что возмущение француза раскрыло ему глаза. Он приказал перевести Ричарда под сильной охраной в Трифельс – уединенный замок, стоявший на скале Зонненфельд посреди горного массива, традиционно носившего имя Пфальцский лес. Пленника заковали в тяжелые цепи и кормили весьма скудно. Смысл такого давления заключался в том, чтобы сломить его волю, наглядно продемонстрировав всю неустойчивость и опасность положения узника.
Добился Генрих VI прямо противоположного эффекта. Ричард Львиное Сердце еще больше убедился в зловредном влиянии Филиппа Августа,
